Поиск сообщества

Какую книгу вы сейчас читаете или только что прочли? Рассказываем о прочитанных книгах. Камчатский интернет-ресурс, где размещена информация о камчатских книгах: библиографическое описание, содержание книги, об авторе, обложка.

Традиционные общегородские Санеевские чтения 8 апреля в городе Петропавловске-Камчатском в Информационно-библиотечном центре (ДК СРВ) пройдут общегородские Санеевские чтения "Только Победа и жизнь!", посвященные 65 годовщине Победы в Великой Отечественной войне. Первые литературные чтения прошли в первую годовщину со дня смерти Николая Санеева, в 2002 году. Традиционно, в чтениях принимают участие представители творческой интеллигенции полуострова Камчатка: писатели, журналисты, друзья и коллеги Николая Санеева. Начало чтений в 16.00. Адрес: Информационно-библиотечный центр, Камчатский край, г. Петропавловск-Камчатский, ул. Сахалинская, 1.

Камчатская писательская организация Союза писателей России пополнилась, в ее ряды принят Сергей Витальевич Гаврилов Центральный орган Союза писателей России в октябре 2008 года утвердил решение Камчатской организации Союза писателей России от 12 декабря 2007 года о принятии в ее члены Сергея Витальевича Гаврилова. Доцент Камчатского государственного технического университета С. В. Гаврилов известен камчатцам как исследователь развития судовой техники, истории морского транспорта и рыбопромышленного освоения Охотско-Камчатского побережья и редактор сборников "Вопросы истории рыбной промышленности Камчатки" и "Вопросы истории Камчатки". Сергей Витальевич — автор многих статей по истории рыбодобывающего флота Камчатки, Петропавловского порта и автор книг: "Страницы истории судовой энергетики" (1998), "Маленькие камчатские истории" (2002), "Судовые энергетические установки. История развития" (2003), "Вдоль камчатских берегов" (2003), "Три века Петропавловского порта" (2004), "Флот Камчатки. 1928–1945" (2007).

О сборнике "Камчатка: литература, краеведение" (за 2007 и 2010 годы) В 2008 году холдинговой компанией "Новая книга" был возобновлен выпуск литературно-художественного сборника "Камчатка", который в 1977–1995 годах издавался Камчатским отделением Дальиздата. Сборник стал называться: "Камчатка: литература, краеведение". После тринадцатилетнего отсутствия литературного сборника в Камчатском крае, его издание стало событием. В нем были опубликованы работы 16 авторов. Сборник имел солидный объем — 229 страниц с 8 цветными иллюстрациями, тиражом тысячу экземпляров. Редактором издания был Е. В. Гропянов. Художественные литературные произведения были представлены поэтами и прозаиками Камчатки: Ю. С. Ганиным, Е. В. Гропяновым, В. А. Евдокимовым, Е. А. Коптевым, В. И. Науменковым, В. И. Нечаевым, М. Никитиной, В. П. Пустовитом, И. Г. Рачковым и О. Н. Широких. Материалы исторической направленности были представлены историками и краеведами: В. Т. Кравченко, Г. Б. Намжиловой, Т. С. Фёдоровой и А. А. Харитановским. Большинство из авторов — известные на Камчатки люди. Так получилось, что своевременно не написал о своем впечатлении об этом сборнике. Поэтому сейчас ограничился только коротким напоминанием о нем. В этом году (2011) вышел 21-й по счету выпуск сборника "Камчатка" (редактор А. А. Смышляев) произведений камчатских прозаиков и поэтов, издающегося с 1977 года. Он посвящен памяти писателя, издателя, одного из основателей сборника Евгения Валериановича Гропянова (1942–2010). Первое, что бросилось в глаза, так это его небольшой объем. Будто сборник произведений начинающего литератора, а не литературный сборник краевого масштаба. Всего 94 страницы с 16 страницами цветных иллюстраций и тиражом в 500 экземпляров. Однако и при этом объеме есть что отметить. Удачны материалы о Е. В. Гропянове. Тут и очерк о нем, и подборка фотографий под названием "Памяти Е. В. Гропянова (1942–2010)", а также его последний материал о литературной жизни на Камчатке в 1955–2008 годы и деятельности историка Б. П. Полевого. На этот раз в сборнике опубликованы работы только 10 авторов. Незначительно были представлены художественные произведения камчатских авторов. Только В. И. Нечаевым, В. П. Пустовитом и К. Д. Саушкиной. Хотя у ряда авторов и писалась, что это рассказы, но они были все-таки зарисовками и очерками.

Программа "Литературной гостиной" (Камчатская краевая научная библиотека им. С. П. Крашенинникова) на 2010 год: — "Такая долгая зима…" (музыкально-поэтический вечер); — "Chocolat"; — "Мадемуазель" (вечер, посвященный Коко Шанель); — "Музыкальный вечер"; — "Завтра была война" (музыкально-поэтический вечер); — "Ах, мой милый Андерсен!.. (вечер, посвященный 205-летию со дня рождения Ханса Кристиана Андерсена); — "Знакомьтесь, Голландия" (из цикла "По странам и континентам); — "Там, где живет рождественская индейка" (вечер, посвященный празднованию Рождества и Нового года в Америке). Адрес библиотеки: Камчатский край, город Петропавловск-Камчатский, проспект Карла Маркса, 33/1. Телефон для справок: 8 (4152) 5-23-55. Фотография: Камчатская краевая научная библиотека им. С. П. Крашенинникова. Отдельная тема на нашем форуме: Крашенинниковские чтения на Камчатке.

Конкурс "Лучшая творческая работа на родном языке коренных малочисленных народов Севера" В Камчатском крае прошло первое заседание оргкомитета по проведению конкурса "Лучшая творческая работа на родном языке коренных малочисленных народов Севера", который будет проводиться впервые в регионе. В конкурсе смогут принять участие школьники (12–17 лет) и взрослые жители Камчатки. Цель проведения конкурса: сохранение и популяризация культурных традиций коренных народов; создание условий для изучения национального фольклора; поддержка современных авторов, пишущих на родном языке жителей Севера, Сибири и Дальнего Востока, проживающих на территории Камчатского края. Конкурс пройдет в четырех номинациях: "Лучшее сказание" (легенда); "Лучшее эссе о Камчатке, районе, людях Севера, традициях коренных народов Севера"; "Лучшее поэтическое произведение о Камчатке, районе, людях Севера, традициях коренных народов Севера"; "Лучший видеоролик о Камчатке, районе, Корякском округе, людях Севера, традициях коренных народов Севера". Заявки на конкурс принимаются до 10 октября 2015 года. После подведения итогов победители конкурса получат дипломы и денежные премии в размере от 10 000 до 30 000 рублей.

Конкурс сочинений "Дальневосточное наследие" 1–28 марта Служба охраны объектов культурного наследия Камчатского края проводит региональный этап территориального конкурса сочинений "Дальневосточное наследие". Конкурс проводится при поддержке Министерства образования и молодежной политики Камчатского края и Министерства культуры Камчатского края, в целях привлечения внимания молодежи к вопросам защиты и сохранения культурного наследия Дальнего Востока Российской Федерации. В сочинениях могут рассматривать разнообразные темы, касающиеся вопросов защиты, сохранения и популяризации недвижимого культурного наследия Дальнего Востока, в том числе Камчатского края: "Наш Дальний Восток; "В надежных руках"; "Ускользающее наследие"; "Красное наследие"; "Мой дом — памятник"; "На краю земли"; "Символ Великой Победы". Иные темы сочинений могут быть определены учебным заведением либо автором самостоятельно в рамках тематики конкурса. Принять участие в литературном конкурсе могут учащиеся 9–11 классов общеобразовательных учреждений, в том числе обучающиеся с ограниченными возможностями здоровья. Конкурсные работы принимаются до 28 марта по e-mail: slokn@kamgov.ru и должный включать именную заявку, сочинение в формате Word (форматы: .doc или .docx) или в формате PDF (сканированная копия рукописного текста). Справки по телефону: 8 (415-2) 27-26-17, контактное лицо — Елена Викторовна Родина.

5 декабря 2010 года скоропостижно скончался Евгений Валерианович Гропянов — известный камчатский писатель, редактор, общественный деятель. Для писателей, для всей общественности Камчатского края кончина Евгения Валериановича — невосполнимая потеря. Глубоко скорблю. Выражаю искреннее соболезнование Алисе Григорьевне Гропяновой, дочери и сыну. Всем, кто работал, дружил с Евгением Валериановичем. Всем, кто у него учился. Евгений Валерианович Гропянов — книжный редактор, писатель, историк, общественный деятель, член Союза писателей СССР, России (1980), член Русского географического общества, заслуженный работник культуры России (1998) Е. В. Гропянов родился 24 октября 1942 года в селе Авдотьино Шиловского района Рязанской области. На Камчатке жил с 1951 года. Окончил Камчатский государственный педагогический институт (1966). В 1966–1968 годах работал в газете "Камчатский автомобилист". С 1968 года навсегда связал свою жизнь с издательским делом: по 1995 год работал в Камчатском отделении Дальневосточного книжного издательства, сначала редактором, а затем заведующим отделением; с 1995 года — возглавлял издательский центр АО "Камчатская книга", затем — издательский отдел ОАО "Камчатский печатный двор". Последние годы был директором издательства холдинговой компании "Новая книга", одновременно — редактором литературной газеты, выпускаемой холдинговой компанией "Новая книга" совместно с Камчатской писательской организацией. В 1980 году был принят в члены Союза писателей России. С 2001 года являлся председателем Камчатской писательской организации Союза писателей России. Вел одну из студий в организованной при Камчатской писательской организации школе молодых литературных дарований. Публиковаться начал в периодической печати Камчатки с 1963 года. Основная тема творчества Е. В. Гропянова — история Камчатки XVII–XVIII веков. Автор книг "Атаман" (1973, 1997), "За переливы" (1978), "В Камчатку" (1982, 1990), "Ступай и исполни" (2002), "Писатели Камчатки" (2005); составитель (совместно с А. Г. Гропяновой) хрестоматии "Литература родного края" (1999).

О планах работы библиотеки рассказала директор учреждения Татьяна Большакова По ее словам, библиотека получила новое, красивое, светлое здание. Она будет обслуживать не только детей младшего и старшего школьного возраста, но и ребят-дошкольников, детей с родителями, студентов. Каждый сможет найти для себя интересную литературу. Кроме того, здесь созданы условия для детей с ограниченными возможностями здоровья. Здание оснащено пандусом, поручнями, санузлом, специальной мебелью. В новом здании размещаются читальный и актовый залы, отделы для обслуживания ребят из младших и старших классов. Помещения библиотеки оборудованы современной мебелью с учетом возрастных особенностей детей. В фондах хранения — передвижные стеллажи, что дает возможность максимально эффективно использовать пространство. До июня 2016 года КГБУ "Камчатская краевая детская библиотека им. В. Кручины" располагалась в помещениях части здания детского сада № 17 и занимала площадь около 900 квадратных метров. Сегодня площадь библиотеки составляет 1 400 кв. метров. Книжный фонд насчитывает более 200 000 экземпляров книг различной тематики — от художественной до справочной литературы.

Источник информации: официальный сайт администрации Петропавловск-Камчатского городского округа.

Коренев Радмир Александрович Сегодня Радмиру Александровичу Кореневу, известному камчатскому писателю и поэту, исполнилось 87 лет! Коренев Радмир Александрович — член Союза писателей России, старейший член Камчатской писательской организации — капитан дальнего плавания. Автор многих талантливых художественных произведений. Радмир Александрович, поздравляю Вас с днем рождения, желаю Вам крепкого здоровья и дальнейших творческих успехов. Будьте счастливы, Радмир Александрович! Александр Пирагис

Викторина "Литературная Камчатка" Камчатская краевая научная библиотека им. С. П. Крашенинникова приглашает любителей и знатоков краеведческой литературы с 15 июня по 1 августа 2016 года принять участие в викторине "Литературная Камчатка". Участникам предстоит ответить на 10 тематических вопросов: 1. С какой книги начинается литература о Камчатке? 2. В этом произведении известного камчатского писателя Владимир Атласов так описывает Камчатку: "В Якутске Атласов разыскал старых друзей. Он приходил к ним, сильный и уверенный.. разгоряченно рассказывал о Камчатке: какие там высоченные огнедышащие горы, какая в реках громадная рыба, какие теплые плодородные земли в долине реки Камчатки, которую тамошние жители зовут мягко – Уйкоаль". Как называется это произведение и кто его автор? 3. Георгий Поротов в одном из стихотворений описал его так: "Камак, Камак — великан, нет его сильнее, Камак, Камак — ураган, нет его быстрее!" Кто он, этот таинственный Камак? 4. Есть в камчатской истории имя — авантюрист Морис Беньовский. Героем каких литературных произведений он стал? 5. Какие населенные пункты Камчатки являются главным местом действия художественных произведений камчатских писателей? 6. Он не только писатель, но и геолог, и журналист, и путешественник. Он ходил на яхте на Курилы и трижды следовал за "Берингией", сопровождал Камчатскую хоровую капеллу в Америку, награжден высоким орденом Русской православной церкви… Кто он? 7. Какие пьесы камчатских авторов были поставлены на сцене Камчатского театра драмы и комедии? 8. Охотник, художник, сказочник, лингвист и фантазёр… Кто он и какие произведения написал? 9. Кто из камчатских писателей был участником Великой Отечественной войны? 10. Какие камчатские писатели и поэты освещали в своем творчестве темы истории Камчатки XVIII–XIX веков? Ответы в печатном или рукописном виде принимаются с 1 июля до 15 августа 2016 года по адресу: Камчатская краевая научная библиотека им. С. П. Крашенинникова, 683031, г. Петропавловск-Камчатский, пр. Карла Маркса 33/1, 3-й этаж, отдел краеведения. Подведение итогов и награждение победителей состоится в рамках IV Межрегионального фестиваля творчества коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока — "Золотые родники" с 5 по 10 сентября 2016 г.

Литераторы Камчатки как они есть После моих неоднократных заявлений об отсутствии на камчатской землице сплоченного литературного сообщества всё чаще вынуждена выслушивать речи вроде: "Литераторам ни в коем случае не следует держаться вместе, в основном они — городские сумасшедшие, со всеми вытекающими последствиями". Стоит тогда спросить подобных ораторов, для чего они вступают в различного рода союзы, которые нынче плодятся как кролики. Потешить собственное самолюбие, поласкать тщеславие, удовлетворить эго? Козырнуть "корочкой"? Набить татуху "писатель"? Мне это напоминает ситуацию, когда в прошлом любящие друг друга люди, проживающие в гражданском браке, но уставшие ублажать друг друга во избежание разлуки (сила привычки), стремятся заполучить заветный штамп в паспорте, на том и успокоиться: мол, куда он (она) теперь от меня денется. А в литераторстве — получил корочку "писателя" и опля: "Отныне я писатель, и все теперь обьязаны! Обьязаны считать меня писателем!" На этом большинство бумагомарателей, насытившись "победой", уходят в долгую спячку, а некоторые в вечную. Писательствуют редко, нехотя, перо их уже не остро, а вяло… И отныне в их жизни торжество "17.30". Иных привлекает само членство, желание быть "членом". Исходя из этого, единицы хотят быть частью единого целого, иные испытывают возбуждение, остальные разочарование от осознания факта — что от членства размера не прибавляется… Бессмысленно рвать попу на портянки, мотать себе нервы и пытаться что-то изменить, когда никто не хочет никаких изменений, когда литераторам тепло и уютно в затхлом болоте — болоте "собственной гениальности". О каком сообществе можно говорить, когда на просьбу помочь в издании книги ушедшего в мир иной поэта член (Член!) СПР ржет, но это не мешает ему ностальгировать о детстве и пописывать богомольные стишки. Он ведь слен СПР, и этим всё сказано! "Ранимость" литераторов не выносит обсуждения их произведений, критики. Кто-то балуется литераторством, кто-то графоманит, большинство не хочет расти в творчестве, считая, что всё написанное ими — шедевр и никак иначе. А если писатели — городские сумасшедшие, так, может, им в дурдом и податься, если их больше ничего не заботит, кроме собственной фантазии и эксцентричных выходок. Когда я говорю о сообществе, мне видится сообщество, открытое для диалога, способное заявить о себе как о некой силе, поддерживающее собратьев по перу в трудной ситуации. Но так как литераторы в большинстве своём няньки собственной гениальности, эгоисты и ненавидят чужие успехи, то это действительно утопия. Камчатка изобилует талантами, что радует. Но большинство талантов варятся в собственной каше, варят кашу, ею и давятся. Писателей, а не "писателей", которые заявили о себе, можно пересчитать по пальцам. Иные предпочитают уединение, ибо выход в жизнь часто ничего кроме треволнений, разочарований и сплетен не приносит. А раз заявил о себе, то стать тебе личностью публичной, шаг влево, шаг вправо — расстрел… "Огласите весь список, пожалуйста…" Затрону лишь те личности, которые вызвали во мне негодование, потому как дифирамбы петь не умею. Василий Ширяев — литературный критик. Эдакий камчатский Жириновский. Никита Михалков верно подметил: "Если бы не было Жириновского, его надо было бы выдумать». А Ширяев выдумал сам себя. Вжился в роль, маска настолько приросла, что содрать её уже невозможно. На данный момент предпринимает потуги стать лектором. Видимо, теперь он видит себя Дмитрием Быковым. Как бы эти прыг-скоки с литературной критики на кинокритику, на лекторство не привели его к "закату Василия Ширяева". В "Урале" была опубликована статья Ширяева "Как делать критику". Тепереча, Василий, актуальней написать статью "Как стать критик-меном". Вообще всех литераторов можно разделить на две могучие кучки: выпивающие и хорошо попившие. Они друг друга раздражают и не могут сосуществовать на одной территории. За первых стоит попереживать, а вторых остается пожалеть. А теперь толстый намек на тонкое обстоятельство: я отношусь к первой кучке, Ширеяв — ко второй. Прошлась по "малой" и "большой" библиотеке ХК "Новая книга". От названий зарябило в глазах. Выписала. Поразмыслила. Привожу, в основном поэзия (авторов можно найти по названиям книг). Книга "Река жизни" — довольно банальненько. Вспомнились строки то ли из частушки, то ли из песни: "Как по речке, речке, плыли три дощечки…". Главное, чтоб эта река жизни не впала в океан маразма. Книга "Верность краю". Складывается ощущение, что в скором времени Министерство культуры Камчатки начнет с гордостью выдавать медали особо отличившимся литераторам "За верность краю". Чтобы литератора издали бесплатно на Камчатке, его вынуждают писать о Камчатке. Данная краеведнутая политика загоняет авторов в колею узколобия, показного краелюбия и не дает им возможности раскрыться как личности всеобъемлющей. Читателю необходимы книги, в которых можно поговорить с писателем заочно о многом. И получится, как у нас. В июле 2016 года на 275-летие пос. Ключи вручали медали "За заслуги перед поселком Ключи". Заслуженно наградили незаслуженных. Как говорится, рыба гниет с головы. Книга "Где Россия начало берет". Как где? В Кремле… Книга "Мои не гаремы". Конечно, уважаемый автор, вы же не султан Сулейман. Русскому мужчине гарем, а тем более гаремы не по карману, да и не по силам. Вернее было бы назвать "Мои курятники". Книга "Мне трудно без тебя". Сразу захотелось послушать песню Стаса Михайлова "Без тебя, без тебя…". Или "Бес тебя!" Книга "Солнце изнутри". А почему не наизнанку? Книга "Ветер во сне". Это ж куда ветром-то родимого занесло… Можно ещё сходить до ветру… Ветер во сне, любовь, наверное, тоже у автора случается только во сне… Книга "Дождь лиственницы". Как в том прогнозе: "В деревне Гадюкино опять идут дожди… Деревню Гадюкино смыло…". В издательстве скоро выйдет книга молодой поэтессы Теи Смоляниновой. Книга "Стихии". Само название — намек на то, что девичьи грёзы — это само по себе уже стихийное происшествие, а тем более опубликованные. Есть на Камчатке и свой Бодлер — Дмитрий Исупов. Подобно известному французскому поэту, Дмитрий познает Дно, но со дна бутылки, а дойдя до кондиции, всплывает в поисках себе подобных. Чему подтверждение его цикл "Синяя лирика". В стихотворении "Живущим в цистернах" Исупов пишет: "А мне не до ваших высоких мечтаний… Я иду, но пока цистерны вместо детей… Я иду, но пока дети внутри цистерн!" Конечно, так и будет, пока их родители будут хлестать пойло цистернами. Советую написать Дмитрию стихотворение "Литры зла". Ольга Шишкова написала поэму "Молчание Камчатки". Сейчас актуальнее было бы написать "Убиение Камчатки". В своё время писатель Геннадий Струначев-Отрок сказал мне, что стих должен бить! Ему как казаку и обладателю черного пояса карате виднее. Только вот чем он должен бить? Буквами, знаками препинания, рифмой, ритмом, смыслом, формой или всей своей поэтической тушей? Геннадий Яковлевич, поэзия — это оружие, она не наносит физического вреда, она бьет глубже. К слову, сейчас каждого второго на сайте Стихи.ру номинируют на премию "Поэт года". Коммерческий ход, зарабатывание миллионов на авторском тщеславии. Не понимаю, чем номинация Струначева-Отрока вызвала такой ажиотаж в печати на Камчатке… Меня номинируют ежегодно, но я не делаю из этого сенсации. Владимир Нечаев… Завис в детстве. Я тоже часто вспоминаю детство, но зачем же постоянно мусолить эту тему. Возможно, у автора имеются какие-то проблемы, страхи, от которых он и убегает в детство. Или: маленькая собачка до старости щенок. Как заядлая велосипедистка не могла оставить без внимания рассказ Нечаева "Желтый велосипед". Владимир пишет: "Я попробовал сесть на современный велосипед — совсем не то!" Что я могу на это ответить… плохому танцору тоже что-то мешает. Мне очень импонирует творчество Кирилла Алейникова и Кристины Саушкиной. Кирилл издал книгу "Дар речи". Сразу подумалось, что я где-то уже это слышала, и вспомнила, что у меня есть сборник стихотворений И. Бродского "Часть речи", кстати, подаренный мне В. Ширяевым. В 2015 году стала обладательницей книги замечательного поэта, барда Сергея Паламаря "Опустите им веки". Название, конечно, попахивает субкультурой готов. Хотя, если исходить из того, что поэзия — это кардиограмма жизни (с), то многим литераторам пора опустить веки на веки вечные… Многие из тех, кого я обошла стороной, даже не вызывают эмоций. Их назначение — быть массой, а место обитания — тусовки. Они пишут, дабы покрасоваться. А читают — дабы покривляться. Поэтому, дорогой Сергей, напишите книгу "Закройте им рты"… Хочется ответить Кристине Саушкиной насчет сквозняка. Сквозняки — это навязчивые люди, лезущие в нашу жизнь, в наш Дом, вносящие дисгармонию. После них так хочется вымыть пол, чтоб они больше никогда не возвращались! Пошерудив литераторов кочергой, навсегда ушла к волкам… Жанна Германович.

А воз и ныне там «Когда в товарищах согласья нет, На лад их дело не пойдёт, И выйдет из него не дело, Только мука». И. Крылов «Лебедь, Щука и Рак» Басня И. Крылова «Лебедь, Щука и Рак» наиточнейшим образом отражает комичность попыток камчатских чиновников, а также писателей и литераторов сдвинуть «воз» культуры (точнее, литературы) с мертвой точки, так сказать, вытянуть его из болота. Камчатка – некое государство «Уйкоаль» в государстве российском, со своим своеобразным ритмом – течением жизни, формой (не зря же наш полуостров походит на рыбу). Всем известно, что хозяин огненной земли – медведь, оттого, наверное, и все попытки исправить что-то в лучшую сторону – косолапые… Целью моей статьи изначально было желание подвести неутешительные итоги I Камчатского регионального литературного семинара, датированное августом 2014 года, участницей которого я непосредственно являлась. Но ограничиваться отражением столь, как теперь оказалось, безрезультативной затеи – смысла нет, поэтому – обо всём понемногу. Всем известно, что любое мероприятие преследует некую цель. Эта цель, была сформулирована мною в общих чертах в письме Министерству культуры Камчатского края и председателю Камчатского регионального отделения Союза писателей России А.А. Смышляеву. Данное письмо было опубликовано в литературной газете «Новая книга» за №12 (78) от 18.12.2013 под названием «Литература в камчатской глубинке». Выражу лишь его основную мысль: «Складывается ощущение, что литераторы края, осев в краевом центре, отгородились от глубинки и живут отдельной жизнью». Меня услышали! Неужели!.. Под звуки фанфар я отправилась на литературный семинар в Петропавловск-Камчатский, переполненная ожиданием советов и плодотворной работы. Но… увы и ах! Спустя полтора года понимаю, что моя восторженная реакция и статья, опубликованная в районной газете «Усть-Камчатский вестник» по приезду с семинара – мыльный пузырь… «Переливание из пустого в порожнее» - вот итог семинара, как, в общем, и вся его суть. Выиграли опять-таки центровые литераторы, а глубинка, как ей и «полагается», осталась в пролёте… Да, отвоевали Дом писателей у не писателей (бумажка с автографами литераторов сделала своё великое дело!). Да, были проведены мастер-классы состоявшихся для начинающих. Кому-то повезло, кому-то – нет. Руководитель моего мастер-класса, бегло оглядев, представленные ему рукописи, бросив пару шаблонных реплик, перешел к обсуждению более интересующего его вопроса, а именно: межнациональные распри на Украине. В ранее упомянутом письме, мною было сформулировано предложение о создании интернет-площадки – литературного форума, на котором камчатские авторы могли бы размещать свои произведения и хотя бы таким образом доносить их до своего читателя, что явилось бы подспорьем для литераторов из глубинки. Но не стихийно, как это делается на многих порталах, а организовать всё должным образом. Министерство культуры вроде бы как… хотело предоставить данную возможность на базе своего сайта, но представитель ХК «Новая книга» Н. Пигарева, пообещала, что форум будет создан на базе сайта холдинговой компании. На том и успокоились… Форум, ау? Обмолвились и об увеличении тиража камчатской литературной газеты с целью пополнения фондов отдаленных от краевого центра библиотек. Ситуация та же, что и с форумом – увеличение тиража пустословия. В заключительный день семинара прозвучало обнадеживающее заявление, что по итогам семинара будет издана книга автора, ранее не публиковавшегося столь серьезным образом. На том и разошлись… Книги не наблюдается. А может я не права? И на форуме присутствовал некто инкогнито, и его книга издана, не получив должной огласки? Так уж просветите, я думаю, всем участникам форума было бы интересно познакомиться с этим счастливцем (счастливицей). Если и дальнейшие подобные литературные семинары будут ограничиваться пустословием, посиделками за стаканчиком малкинской, то смысла в них нет никакого… Тогда уж лучше ограничить своё общение книгами, из коих можно почерпнуть много больше. Не раз приходилось слышать, что ежегодник «Камчатка. Литература. Краеведение» потерял свою актуальность, значимость. Следует озадачиться вопросом: почему? Задумалась… Ответ напросился сам собой, и здесь считаю должным привести цитату московского писателя А. Решенскова: «Открывая новую книгу, часто ощущаю, что я это где-то уже читал, где-то слышал. И руки невольно закрывают страницы, потому как дышать несвежим воздухом не могу, задыхаюсь. Грусть и скука посещают мою голову». Довольно исчерпывающе. Ежегоднику не хватает авторов с изюминкой, сборник пестрит одними и теми же фамилиями. Пульс его нитевиден. Есть при Министерстве культуры экспертный Совет по издательской деятельности, члены которого общим решением утверждают авторов, чьи книги будут изданы в таком-то году. Как правило, издаются книги членов Союза писателей и представителей КМНС. Но ведь ими не ограничиваются литераторы края. Одна моя знакомая очень хлёстко выразилась по существу данной ситуации: «Вот потому-то и литература у нас такая художественная…». Может нам покопаться в родословной и откопать невесть откуда взявшегося предка-аборигена, чтобы Совет наконец-то снизошел и обратил своё внимание и вынес резолюцию: в печать! Литераторы в итоге уходят в самиздат и не желают иметь дел ни с теми, в чьем ведении культура, ни с Камчатой. Может, пора уже задуматься о том, что происходит и принять этот неутешительный вывод? Необходимо отдать должное президенту ХК «Новая книга» С.П. Кожану, который на свои средства издаёт книги авторам, тем или иным образом заинтересовавшим его; Министерству культуры, которое изыскивает средства на издание книг, утвержденных Советом. Но жизнь не стоит на месте. Писатели, чиновники, издатели должны адекватно и своевременно реагировать на происходящие события в литературной жизни полуострова, а не быть глухонемым эхом. Один из писателей обмолвился, что издателю выгоднее издавать известных авторов. Вопрос: а как стать известным на Камчатке, если большинство начинающих и интересных авторов попросту игнорируются? Сейчас проще получить признание на материке, чем на родной земле. Краевая библиотека предпринимает попытки реанимировать некогда существовавшее литературное объединение «Неолит», единственное камчатское объединение, когда-то явившее миру талантливых литераторов. Вот только вопрос: возможно ли его возрождение? Одно название ни на что не способно. Есть ли тот человек, у которого действительно болит душа за литературу. Необходим вожак, а вот с вожаками последнее время как-то скудно. Все хотят сразу влезть в «гении», а вот взять на себя огонь, ответственность – мало кто способен. В своё время А.А. Смышляев подал отличную идею объединиться всем камчатским литераторам, писателям в единое целое. Вот чего не хватает. Необходимо создать объединение, которое заявило бы о себе как о некой силе, к которой бы прислушивались, с которой бы считались. В газете «Камчатский край» от 27.01.2016 года поэт Г. Барков в статье «Поэтический конкурс «Вольные берега», или Поэзия как её нет» точно подметил царящую ныне ситуацию, по крайней мере, в камчатской поэзии. Хочется энтузиастам краевой библиотеки пожелать удачи. Главное, чтоб «Неолит» не превратили в лит. шабаш, как это модно сейчас… Нам же, живущим за пределами краевого центра, придется создать своё общество «На отшибе» или «В пролёте». Иногда выгоднее быть опальным поэтом. Это развязывает руки и даёт возможность писать правду, доносить её с помощью Слова, интернета, газет. В заключение, после публикации подобных статей, я не раз подвергалась нападкам, нелицеприятным действиям со стороны власть имущих, со стороны пишущей братии. Но спешу уведомить, что я и впредь буду продолжать заниматься отражением действительности, несмотря ни на что. Но один в поле не воин… А потому по-прежнему: «Лебедь рвется в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду…». Член МСТС, Жанна Германович пос. Ключи Камчатского края

И вновь о чиновничьих проделках.... ТУПИК ВООБРАЖЕНИЯ «ОПЛОТА (-ОВ) КУЛЬТУРЫ» СТРАНЫ УЙКОАЛЬ «…А едва умру, язык мой Тотчас вырежут от страха, Что поэт и мёртвый может Проклинать, восстав из праха…» Генрих Гейне Оказывается, чинуши легендарной страны Уйкоаль – это не только государственные служащие и формалисты. Но и эдакие «шалунишки», кукловоды и устроители спектаклей. Представители этого семейства наделены настолько убогой фантазией, что по сравнению с ней, «белочка» - это шедевр искусства. Куда нам – литераторам, прочим деятелям искусства, и даже графоманам, до них?! На что может пойти обиженный, задетый острым поэтическим пером чинуша? Отвечаю: а отправляется он с котомкой на поиски сплетен в злачные места, где и грозит махоньким кулачком, коготками и министерскими карами всем, кто не пожелает снабдить его блевотой и миазмами, «касающихся» его обидчика. Есть среди них специально выдрессированная Лебёдушка, используемая в качестве основного орудия добычи гниющей массы информации, влетевшей в одно ухо и не долетевшей до второго… Итак, подвид «Лебёдушка» - нечто между чинушей и канцелярской крыской. Присутствует практически на всех балах, тусовках и шабашах. Вынюхивает, выглядывает, помечает, ставит свечки, снимает алкопробы, используя для этого единственный имеющийся у неё инструмент – собственный нос. Не допуская извилинами того, что нарушения координации и речи, могут быть вызваны передозировкой валерианы, употребленной по причине панической атаки или волнения. «Лебёдушка» - это перчатки Главы «палаты умов», используя которые Глава, таким образом, оставляет свои нежные ручки не замаранными. Обаяние – это то, чем Глава вводит в заблуждение представителей человечества. Прикрываясь Главой и действуя по её указу, Лебёдушка с истерическим визгом начинает, используя все доступные средства связи, донимать бывших работодателей и покровителей обидчика, вынуждая их опорочить его и на корню загубить все его стремления заявить о себе, как о деятеле искусства. Заявлять о себе самостоятельно многие вынуждены ввиду деградации и некомпетентности в вопросах культуры тех, в чьем ведении культура. Ибо поэзия, как верно подметил И. Бродский, это наивысшая форма речи и менее доступна для понимания, чем всякий вздор. Кстати, Бродский был засажен вот такими шалунишками-чинушами якобы за «тунеядство», и устроившими настолько позорный судебный процесс… Что история про то, «как над поэтом чинят расправу злобные, тупые бюрократы потрясла воображение западной интеллигенции. В Англии радиоинсценировку процесса над И. Бродским транслировали в программе «Би-би-си». Когда местные чинуши не шевелятся и не выполняют своё истинное предназначение – служить на благо народа; когда реагируют на происходящие события в культурной жизни края (района, околотка, захолустья, библиотеки) глухонемым эхом, то тем самым они вынуждают обратиться за помощью к чиновникам более высокого ранга. И тут начинается самая театрализованная часть всей этой заварушки… Чинуша получает «по шапке» от чиновника и бьется в истерике, срываясь на «кляузнике». Кляузниками они считают тех, кто пишет статьи неугодные бескультурью; тех, кто высказывается, перепив валерианы, против культурных столичных метров, посетивших страну Уйкоаль; и конечно же тех, кто пишет чиновникам, не получив вразумительных ответов и поддержки от чинуш, превративших культуру в синоним бескультурья. В конце концов, выжившие из ума и обессилившие от бесплодных попыток излить «бубен помоев» на «кляузника», Глава с Лебедушкой выносят резолюцию: «Гнёзд и свободных мест обитания, а также свободных стойбищ для предоставления крова «писакам» мы не имеем, не имеем также и в оплотах бескультурья свободных вакансий для трудоустройства выше упомянутой нежелательной персоны». Резолюция летит к чиновнику от чинуши, и от чиновника к «кляузнику». На что бы пошли дальше Глава и Лебёдушка в своем стремлении изничтожить обидчика, одному Богу известно… Намёк обидчика на обращение в правоохранительные органы остудил их горячие фантазийные головы… Если сбор сплетен – это единственное, чем может ответить литератору взлохмаченная от собственной беспомощности и визга чиновничья «элита», то каким образом она может являться стражем, Главой, оплотом культуры? На просторах страны Уйкоаль обитает ещё один подвид – «Чик-чирик». Часто он влезает (одному ему известными способами или по блату) в шкуру Директора, Заместителя директора или какой-нибудь другой нехилой должности, к примеру, в Центре Досуга и Культуры или в библиотеке. Ореол обитания «Чик-чирика» - курилка, где можно вдоволь насладиться сплетнями, поделиться ими. Мило улыбаясь жертве будущих сплетен, «Чик-чирик» влезает в доверие, вынюхивает, выуживает всё, что только можно выудить. При этом, дабы возвыситься в глазах будущей жертвы, «Чик-чирик» талантливо и так, как бы невзначай, окропляет нечистотами прочих подчиняющихся ему сотрудников, с которыми же потом и поливает грязью жертву. Круговорот словесных нечистот в «оплотах культуры»… Поведение «Чик-чирика» тоже достойно отдельного внимания. Прибежав из курилки, переполненный «наиценнейшей» информацией, он гоняет чаи, чаи гоняют его до уборной, а уборная до курилки, и так по кругу с начала рабочего дня и до его окончания. «Болея» душой за вверенный ему шмат культуры, он в целях наилучшей его защиты устраивает «семейный подряд», вьет гнездо на рабочем месте и взращивает смену себя в лице своего потомства, «отличным» образом зарекомендовавшего себя в околотке… Чадо «Чик-чирика» нередко можно наблюдать в рабочее время в нерабочем состоянии вне шмата культуры… Но это уже отдельная история. P. S. В своём стремлении опорочить литератора, вы лишь выставили на посмешище себя, неуважаемые мною вышеупомянутые личности. Если вас постигнет участь стать безработным или возникнут проблемы с жильём, то я с удовольствием предоставлю вам возможность разместиться на моём огороде в качестве пугала. Добро пожаловать в сказку… член МСТС «Озарение», Жанна ГЕРМАНОВИЧ (пос. Ключи страны Уйкоаль)

Писатель Евгений Андреевич Коптев (27.09.1935–20.01.2016) 20 января 2016 года на 81-м году жизни скончался член Камчатского регионального отделения Союза писателей России Евгений Андреевич Коптев. В 1975 году он приехал на Камчатку и жил в п. Палана. Работал в газете "Корякский коммунист". Евгений Андреевич вдоль и поперек объездил Корякский край, многократно бывал у рыбаков, оленеводов, геологов, строителей, охотников. Особенно много внимания уделял делу охраны природы. Первая книжка писателя вышла на Украине в 1967 году, как и три последующих сборника. На Камчатке увидели свет книги писателя "Пролетье" (1982) и "Час большой тишины" (1987), "Лунный ветер" (2004), "Рассветы нашего детства" (2008), "Запахи дождей" (2011). Произведения писателя издавались в литературно-художественных сборниках: "Камчатка" (1978, 1984, 1990), "Камчатка. Литература. Краеведение" (2008, 2012, 2013, 2014, 2015) и "Земля над океаном. Антология современной камчатской литературы" (2012).

Источник информации: официальный сайт администрации Петропавловск-Камчатского городского округа.

Елена Шантова «Царствие небесное»! У Натальи Ивановны с утра болела голова, и волнами накатывала тошнота. А надо на работу идти. «Так, сладкий чай, аспирин»,- подумала она. В больнице с утра суматоха, она оформляла, выписывала больных,- тяжелая голова соображала плохо. Наталья Ивановна несколько раз напутала в документах и злилась, что с утра все пошло наперекосяк. Часа через три выдалась свободная минута, она откинулась на спинку кресла: перед глазами поплыли вчерашние события. Умерла дальняя родственница, с работы пришлось отпроситься. Народу на похоронах было много, Наталья Ивановна включилась в хлопоты, и целый день провела на ногах. Потом поехала к старой приятельнице - Лидке Сычевой, не виделись с ней лет семь, а на поминках поговорить не удалось. И вот, пожалуйста, – разбитость и головная боль. - Наталь Иванн,- дверь приоткрыла Светка из процедурного,- главный завтра в Италию летит, сейчас собирает всех в кабинете. - Иду,- Наталья Ивановна медленно встала, при выходе успела бросить взгляд на свое кислое отражение в зеркале. Через полчаса почти весь коллектив небольшого отделения больницы собрался у главного врача. Пока накрывали на стол, Виктор Степанович рассказывал об Италии, которая оказалась его давней мечтой. Коллектив был дружный и веселый, пошли тосты. Кто-то даже пожелал отпускнику роман со знойной итальянкой. Наталья Ивановна сразу захмелела после вчерашнего, и, как ни странно, головная боль утихла. «А вот и не все сегодня наперекосяк»- подумала она. - Виктор Степанович, у меня есть тост. Ну-ка, налили все,- весело скомандовала она, вставая, язык слегка заплетался. Шум затих, она подняла бокал и повернулась к главному врачу: – Значит, завтра летите? И, вдруг, неожиданно для себя, ляпнула: - Ну, царствие Вам небесное!!! Еще не сообразив до конца, что произошло, Наталья Ивановна увидела, как вытянулось лицо Виктора Степановича, и глаза его сделались размером со сливу. Наступила гробовая тишина, никто не знал, что делать. Сотрудники c бокалами в руках ошарашенно смотрели то на Наталью Ивановну, то на главного. Первой нашлась старшая медсестра: - Ты-ты что, Наталья, с ума сошла?- она усадила ее на место и шепнула,- Больше у меня на похороны не отпрашивайся! Тут со всех сторон послышались сдержанные смешки, и через несколько секунд в кабинете разразился такой хохот, что с поста прибежала дежурная медсестра. Хохотали долго. Когда успокоились, вспомнили про отпускника. Он сидел с жалкой улыбкой, подперев голову рукой. - Извините, Виктор Степанович, я даже не знаю, как это у меня вырвалось,- пыталась оправдаться Наталья Ивановна, ее щеки пылали.- Я хотела сказать, хорошего полета и мягкой посадки. - Вы бы, Наташенька, мне еще «земли - пухом» пожелали,- невесело пошутил Виктор Степанович.- И что мне теперь делать? Билет сдавать? - Ничего не надо сдавать!- старшая медсестра заботливо налила начальнику рюмку коньяка.- Вот, выпейте, и все будет хорошо. Наталь Иванна по запарке ляпнула, а вы и расстроились! - Ничего себе, отметил поездку!- продолжал сетовать главный врач. Время обеда закончилось, сотрудники, пожелав отпускнику не поддаваться суеверию, стали расходиться. Наталья Ивановна ушла к себе кабинет. - Ну что, Виктор Степанович, успокоились немного?- раздался в коридоре голос старшей. - Знаете, Тамарочка, мне как-то не по себе. Я подумал и все-таки решил поменять билет. Ничего страшного, полечу на несколько дней позже. Немного погодя к Наталье Ивановне забежала Светка. - Как ты тут? - Свет, так неудобно вышло! Главный поехал билет менять. - Ну что ж теперь. Да не ругай ты себя! Со всяким может случиться. Мы все ляпаем, не думая. Наталья Ивановна поблагодарила ее за поддержку, но настроение, которое так, было, поднялось, сошло на нет, и вернулась головная боль. «Все-таки, день сегодня не задался»,- подумала она, и, вздохнув, снова занялась больничными документами. А через две недели вернулся из Италии Виктор Степанович живой и невредимый и привез ей сувенир.

Добрый день! Очень хочется найти и купить книгу В. Николаенко "Камчатский медведь", если у кого-то есть информация, как и где ее приобрести, буду очень признательна!

Здравствуйте! (пожалуйста, простите мое плохое русский, я только учусь на год) Я пытаюсь выяснить, если ресурсы на веб-сайте "Книги о Камчатке" http://www.knigakamchatka.ru/ доступна для исследователей, с Запада - я надеюсь делать исследовательский проект на Камчатке, и нашли этот сайт, чтобы быть клад информации, но не знаю, как доступный это. Кто-нибудь здесь знает, как я могу связаться операторы этого сайта? Или кого-либо еще связанных с ним? Благодарю всех вас за вашу помощь, и я надеюсь, что вы хорошо, Гидеон

Новое событие в литературной жизни Камчатки! Источник информации: www.kamchatka.gov.ru

Елена Шантова Картинки северного детства Картинка первая. Прощание. Ленка стоит на крыльце в оранжевом брючном костюме и в туфельках. Мать оторвала её от плачущей бабушки и выпустила ждать отца. Девочка быстро успокоилась и прыгает то на одной ноге, то на другой. На улице тепло, апрель, можно гулять раздетой. - Ле-е-енк,- по-самарски напевно растягивая слова, спрашивает тетка Рая, набирая воду из колонки на общем дворе,- ты куда собралась? - На Камчатку уезжаю с моими мамой и папой. - А бабушку с дедом бросишь, что ли? - Не-ет, не брошу,- растерявшись, отвечает Ленка, и тут же находит выход.- А я приеду потом… Покатаюсь на самолёте и на пароходе. А потом все им расскажу. - Может с собой их возьмешь?- шутя, продолжает допрашивать тетка Рая. - Не-е, туда старых не берут,- уверенно сочиняет девочка, и убегает от назойливой соседки к железной дороге, на путя, как говорят взрослые. Туда ей ходить не разрешают, но никто не видит. Она прыгает по шпалам в классики-самолётики: раз – правой ногой наступает на первую шпалу, два – двумя ногами на следующую, раз – два, раз - два. Мысленно она уже давно в самолёте. Мать рассказывала, что он большой, серебристый, с круглыми окнами, и к нему ездит лестница. Ленка представляет себя в большом, как у бабушки, кресле, а за окном - тёплые и мягкие, похожие на вату, облака. От нетерпения она ещё быстрее прыгает по шпалам: «Когда же папа за нами приедет, уже напрощались. Хватит!» Она встаёт на рельсу и медленно идёт, расставив руки в стороны. Вдруг, бац! Падает прямо на мазутные кусты, и больно ударяется коленкой о край шпалы. «Ой! А-а-а!»,- трёт она ушибленное место и замечает пятно на оранжевом колене. В миг представив сердитое лицо матери, она бредёт к дому, низко опустив голову. На крыльцо выходит дед Костя, дрожащими руками закуривает папиросу и гладит Ленку по голове. В открытую дверь слышится голос её матери: - Мам, ну перестань ты меня расстраивать, я же не на всю жизнь уезжаю. Всего на три года... На квартиру надо заработать или нет? Что же мы все по чужим углам-то мыкаемся? На крыльцо выходит заплаканная бабушка, за ней Ленкина мать. - Ба-а! Ба-а!- бабушка прижимает правую руку к груди.- Сама непутёвая и девчонку тащит! Лена только болеть перестала. Да было бы рядом, слова бы не сказала, а то на четырёх самолетах! - Не оставлю!- категорично заявляет мать, и Ленка облегчённо вздыхает.- Вы тут вконец её избалуете. - Это вы в котором же году теперь приедете? В семьдесят третьем? - Наверно, в семьдесят третьем, мам. Ну, хватит тебе! - Это Лене сколько ж будет? Сейчас ей почти шесть… - Ну, девять, какая разница, я всё равно её не оставлю. - Да, ма-амоньки!- бабушка горько плачет, и у Ленки наворачиваются слёзы. - Э-эх, не жилось тебе! Хлебнё-ошь горя с этим! Сбросит он там тебя в море!- увидев внучку, бабушка обнимает ее и начинает причитать.- Меркельдышечка моя, да куда ж тебя увозят эти малохольные! На край света к медведям! Да как же я буду жить без моей птички-ласточки! Ленка ревёт в голос: и бабушку жалко, и коленка болит. - Мам, прекрати! Не надо ребёнка в дорогу расстраивать?- мать отнимает Ленку, вытирает ей слёзы и прижимает к себе. Бабушка, совсем обессиленная, садится на лавку, достает платок и сморкается. - О-хо-хо, да чего уж… Видно, судьба мне - родить единственную дочь и коротать старость в одиночестве. Разве свои мозги вставлю тебе? Езжа-ай с этим алкоголиком! Помота-ай сопли на кулак без матери-то! Слышится звук машины, к невысокой калитке на «Москвиче» подъезжает Ленкин отец с другом. Она радостно кидается навстречу. Отец подходит к крыльцу: - Ну что, пора. Вещи загрузил, давайте прощаться. Бабушка снова заголосила, у деда Кости затряслась голова. Они по очереди тискают Ленку, целуют её. Ленкина мать заплакала, а сама уговаривает бабушку: - Ну, что ты, мам, не плачь. Я приеду. Писать буду часто. Прощайте, мои дорогие! - Мила!.. Пиши!.. Лену береги!!! Все целуются по нескольку раз, Ленке достаётся больше всех. Наконец, сели, машина тронулась. У Ленки так и осталась в памяти картинка: дед Костя держит бабушку за плечи, а она, почерневшая от горя, шатаясь из стороны в сторону, тянет к машине руки, всё удаляясь и удаляясь, и исчезает совсем. Картинка вторая. Дорога в Хабаровск. В самолёте сели втроём: возле окна - довольная Ленка, посередине - мать и с краю – отец. Кресла оказались намного лучше, чем у бабушки. Самолёт развернулся, приготовился и вдруг стремительно понёсся по взлётной полосе. Салон страшно затрясло, и с Ленкиного лица в миг слетело довольство. Но через несколько секунд они поднялись в воздух, и тряска прекратилась. Ленка восхищённо смотрит в окно: земля быстро отдаляется, всё больше и больше делясь на ровные квадратики полей, высокие дома превращаются в разноцветные кубики, а дороги – в тоненькие ниточки. Скоро земля пропала совсем, зато приблизились облака. Они густыми клочьями лезут в окно и, правда, похожи на вату, только очень большие. «Ой, какие мягкие!»- думает Ленка и ищет, где открывается окно. - Ничего не трогай!- предупреждает мать. Самолёт выравнивается и теперь летит плавно и медленно. К их креслам подходит красивая тётенька в синем костюме с пилоткой на голове и предлагает газированную воду с сиропом. Все берут по стаканчику, и она проходит дальше, но на обратном пути снова приносит газировку. На всякий случай Ленка уточняет: - Опять бесплатно? И берёт сразу два стакана: - Какая добрая тётенька! Правда, мам? Летят долго, и Ленка засыпает, положив голову матери на колени. Снится ей лес, а в нём – настоящий город, только не человечий, а медвежий. Дома большие, круглые, как ульи, по улицам, между деревьев, ходят медведи с сумками – на работу, мохнатые мамаши возят в колясках малышей. На детской площадке возле крайнего дома весело играют подросшие медвежата: одни кубарем катятся с деревянной горки, другие ездят на трёхколесных велосипедах, а один, самый маленький и пушистенький, забрался на дерево, а слезать боится, он поднимает вверх морду, жалобно косит на Ленку коричневым глазом и тихонько воет: - У-у-у! У-у-у! Она помогает малышу спуститься, и видит: большая медведица, которая читала книгу на скамейке, улыбается ей, машет лапой и зовёт к себе. Ленка идёт, вдруг та хватает её за руку, и тащит в лес. Она пробует упираться, кричать, но медведица дёргает всё сильней и сильней. - Лен! Лен! Просыпайся!- тормошит её мать,- Сейчас ужин принесут. Ленка ничего не понимает со сна: где медведи и, причём здесь ужин. Потом видит: между рядами кресел сразу две красивых тётеньки везут железную кабину и достают из неё вкусно пахнущие свёртки. Отец уже приготовил столики. Ленке интересно, что там дают, но кушать она не любит. С раннего детства слабенькая и болезненная, каждый приём пищи она переживала, как экзекуцию. Напрасно мать и бабушка пытались уговорить, где лаской, где ремнём, съесть хотя бы ложку: всё было невкусное, особенно рыбий жир. Ленкины пробы Манту всегда были плохие, и родители до трёх лет вместо детского сада за десять рублей в месяц доверяли её воспитание одинокой и старенькой бабе Фене, жившей в соседнем переулке. Ленка хорошо помнит её дом: закрытые ставни на окнах, полумрак в комнатах, в углу – большой иконостас и горящую перед ним лампадку. К бабе Фене, всегда одетой в чёрную длинную одежду, часто приходили страшные бабки-ёжки, садились за длинный стол в комнате, крестились и подолгу нараспев читали какие-то старые неинтересные книжки без картинок. Однажды Ленка вырвала оттуда страницу, которую бабки читали больше всех, и баба Феня стукнула её напёрстком по лбу. С тех пор Ленка боялась и не вылезала из-под кровати до прихода матери. Самолётная еда оказалась невкусной и из всего ужина ей понравились игрушечные столовые приборы, маленький кубик масла в фольге, джем в упаковке и хлеб, завёрнутый в пленку. Потом пошли с матерью в туалет. Их оказалось целых три в конце салона. Отстояв небольшую очередь, зашли в один из них. Мать показала всё, что необходимо, и уже хотела оставить Ленку одну, но вспомнила про кран. - Да, когда будешь мыть руки, обрати внимание, что кран открывается не здесь,- она показала на него,- а на полу. Там кнопка, нужно посильнее нажать ногой, она очень тугая. Полотенце вот. Я буду ждать тебя в коридоре. Оставшись одна, Ленка с удовольствием рассматривает всякие туалетные штучки. Унитаз сделан в ступеньке и накрыт дырявым кружком, маленькая, как в детском саду, раковина вмонтирована в продолговатый столик. Сбоку у него - несколько квадратных отверстий: в одном лежат салфетки, а в другом - просто дырка. Ленка заглядывает туда и обнаруживает плохо пахнущую кучу мусора. - Лена, что ты так долго?- мать приоткрывает дверь,- Здесь люди ждут. - Сейчас,- успокаивает её девочка. Ей ужасно понравилось всё делать самой, по-взрослому. Когда дело доходит до мытья рук, она со всей силы топает на большую черную кнопку на полу. Раздается страшный грохот - крышка унитаза, подобно грому, ударяет по кружку. Мать в испуге заглядывает в дверь: - Ты что, упала? Ушиблась? - Не-ет,- хнычет Ленка. - А чего рыдаешь? - Я испуга-алась. - Ну, мой руки, тут большая очередь. Ленка ещё раз топает на кнопку и снова гремит крышка. - Я не знаю, как кра-ан открывается-а,- ноет она. - Да это другая кнопка, возле унитаза, а надо возле раковины. Вон она, видишь? Всхлипывая, Ленка моет руки и идёт за матерью в салон. Когда сели на свои места, мать строго говорит: - Ну а теперь рассказывай, где брюки испачкала. Ленка испугалась, что сейчас вскроется, как она по путям гуляла. - Не знаю. - Говори, где испачкала, я всё равно узнаю. «А вот и нет,- думает Ленка.- Мы уже далеко улетели». - Я упала. - Где? - На дороге. - На какой дороге? Не было никаких дорог. Я тебя выпустила на крыльце постоять, а потом ты села в машину. В аэропорту тоже не было дорог. - Были дороги. Я к колонке ходила, когда ты с бабушкой прощалась,- сочиняет Ленка, потому что боится матери. - Зачем ты врёшь? Это мазут. И я пока ещё могу отличить мазут от грязи. Значит, ты снова ходила на путя. Кто тебе разрешал?- глаза матери сделались колючими, а лицо покраснело.- И брюки новые придётся выкинуть, хоть они и нравятся тебе. Вот как ты вещи не бережёшь! Ну, подожди. Бабка теперь далеко, баловать некому. Я возьмусь за тебя! Ленка сидит, нахмуренная, ей совсем не хочется, чтобы за неё брались. «Бабулечка, миленькая!»,- думает она и готова расплакаться, но молчит, опасаясь матери. Ей уже не нравится в самолёте, скучно и за окном везде белая неинтересная вата. Наступила ночь, Ленка видит в окне ровные ряды огней. Скоро приземлились в Хабаровске. Пассажиры из тёплого салона сразу попали в промозглый холод. Ленку ещё в самолете переодели в пальто и ботинки, но она все равно дрожит, как бездомный кутёнок. Куда-то подевалось лето, и кое-где виден снег. Отец расстёгивает своё пальто, снимает пуловер, и надевает его на Ленку. И тут она видит, как по ночному аэродрому, освещённому прожекторами, к ним едет ярко раскрашенный автопоезд в четыре вагона. Ленка забывает про холод и с любопытством разглядывает его. - Ма-ам, а это для детей? - Нет, наверно, для всех,- отвечает мать. - Но он же детский. Мы с бабушкой катались в Самаре на таком. Пассажиры садятся в открытые по-летнему вагончики. Настроение у Ленки сразу поднимается. По пути она видит ряды больших самолётов, как на параде, куда они ходили с дедом Костей. Вскоре подъехали к зданию, на крыше которого светилась надпись с буквы крестиком. Ленка знает – это «х». Она умеет читать, но плохо, буквы выучила сама, приставая к взрослым: уж очень хотелось узнать, что написано на «игрушечном» магазине, куда она тянула бабушку на каждой прогулке. - Хы, а - ха. Бэ, а – ба. Рэ, о – ро, вэ, сэ, к,- пока дочитала до конца, уже забыла начало слова.- Ма-ам, не понимаю, что написано. - Хабаровск,- отвечает мать. Пассажиры входят в аэропорт. Отец несёт сумку, а мать крепко держит Ленку за руку и тащит за собой. Здание переполнено, наступил сезон отпусков. Кругом ходят, стоят, сидят и лежат люди. Ленка никогда не видела ничего подобного и с любопытством смотрит вокруг. Мест не хватает, и многие ютятся на чемоданах или прямо на полу, везде много детей. Увидев несколько бородатых мужчин, которые, постелив газеты, спят прямо на ступеньках широкой лестницы, ведущей на второй этаж, мать еще крепче сжимает Ленкину руку и шепчет мужу: - Какие-то мужики страшные, бездомные что ли? - Да нет,- отвечает Ленкин отец, два года назад он ездил на заработки в Магадан,- это люди Севера. Там холодно, многие бороды отращивают. Вообще, народ здесь очень хороший. Получив багаж, они с чемоданами тащатся в кассу и встают в конце небольшой очереди. С билетами повезло, было несколько мест на завтрашний рейс в Петропавловск-Камчатский. Они сдают вещи в камеру хранения, и через небольшую площадь идут в гостиницу, но там их ждёт сюрприз: свободных мест нет, номера до того переполнены, что люди спят по двое на одной кровати, и даже в холле заняты все стулья, кресла и диваны. Пришлось возвращаться. По дороге мать заплакала. - Сейчас устроимся в аэропорту,- говорит отец.- Вот делов-то! Главное, билеты купили. - Что мне билеты? Мы же не будем с ребёнком стоять всю ночь. - Ну, давай заберём вещи из камеры хранения и положим Лену на чемодан. Сами перетерпим как-нибудь. Ленка устала и хочет спать. Получить чемодан не удаётся: камера хранения в час ночи закрылась до шести утра. Помотавшись по аэропорту и поискав место, совсем отчаявшаяся мать ведёт Ленку в комнату матери и ребёнка, и там находится свободный уголок на одном из диванов, стоящих у стен, как в больнице. Особых условий нет, кроме отдельного туалета. Несмотря на ночь, некоторые дети не спят. В углу, не переставая, кричит грудной ребёнок. - Мам, поехали домой,- просит Ленка,- Я не хочу больше на Камчатку. - Молчи, без тебя тошно,- говорит мать. Она устраивает её на краю дивана, укрывает своим пальто, а сама садится на пол. Ленка ещё хочет посмотреть на детей, но глаза слипаются, и она засыпает. (Продолжение следует)

Елена Шантова. Людка Глава 1. Приезд Людки Я заканчивала второй курс педагогического училища, и к бабушке Симе и деду Фокину приезжала редко. Когда сошёл снег и подсохли дороги, до колеи в пояс развороченные в распутицу, потянуло в родовой дом, на железнодорожную казарму. Так называлось местечко за городом, где в пятидесятые построили два одноэтажных дома для путевых обходчиков: на две семьи и на пять. Дома стояли в общем дворе, но каждая семья имела ещё и свой небольшой дворик возле крыльца. А посередине возвышалась любимица всех поколений казармских детей - старая водопроводная колонка. Я сошла с рабочей электрички, её здесь называли вагончиком, и медленно, уделяя внимание каждой тропинке, смакуя приметы детства, шла на казарму. Начинался тёплый май, травы только стали подниматься, и скошенные осенью луга были похожи на новые зелёные паласы. Сады заневестились, распространяя в округе тонкий аромат весны. Казарма уже показалась за железной дорогой. Перейдя по деревянному настилу через полотно путей, я оказалась в родных местах. Здесь было тихо, никто не бегал, не шумел, последние внуки выросли, и жизнь старших представителей семей текла теперь спокойно и размеренно, в хлопотах по хозяйству. Я подходила всё ближе и ближе. Вот он двор. Здесь всегда было много детей. Раньше в школу ездили на паровозе за семь километров. В моё детство мы жили на казарме только летом. Больше всех было нас, Фокиных, - восемь внуков. Мы бегали по двору, играли, кувыркались на сене, плясали босые под дождём, прятались в кукурузных полях. За нами никто не следил. Я хорошо помню этот шальной, пьянящий ветер свободы, который целыми днями свистел в ушах. Поздно вечером, чёрные от пыли и загара, с разодранными в кровь коленками, мы пытались незаметно пробраться в дом, но бабушка вылавливала нас и отправляла в баню, которую специально каждый вечер топил дедушка Фокин. Потом, чистые и румяные, мы ужинали варёной картошкой с парным молоком и ещё долго куролесили в спальне, где стелились вповалку на полу. Когда бабушка вконец с нами выматывалась, раздавала родителям, но не надолго. Через неделю мы снова появлялись на казарме чистые, причёсанные, с зажившими синяками и ссадинами. Мои воспоминания неожиданно прервала цыганка, которая прошла по общему двору. Она была босая, не молодая уже, но стройная, в широких цветастых юбках и красном платке, туго перевитом на затылке с чёрными блестящими волосами. Увидев меня, она горделиво повела плечами и скрылась в соседнем доме. Раньше сюда не ходили цыгане, и я поспешила предупредить бабушку, но в квартире никого не оказалось. Хозяйственные постройки и огороды ютились за общим двором. Дедушка Фокин сосредоточенно копошился в бане, а бабушка Сима носилась по огороду, ухаживая за молодыми посадками: то поливала их, то подвязывала. Всё делала спонтанно, наскоком. Наблюдая за ней, я невольно вспомнила слова другой моей бабушки: - У Симухи, как всегда: прыг-скок, мозги наискосок! Пойду в поле картошку полоть на рассвете, до жары, гляжу,- мчится с мотыгой. Здорово, говорю, сватья. Она только рукой махнёт и – мимо. Через час – ба-а,- назад! Ни здрасьте тебе, ни досвидания. Потом зайду на её огород: по кусту там, сям выдрано, а остальное - потоптано. Вот и вся прополка! Увидев меня, бабушка Сима обрадовалась: - Всё, Ленка. Пошли чай пить. - Я сейчас цыганку во дворе видела. - Это Катя,- бабушка сняла рабочий халат и повесила на гвоздь в сарайке, ополоснув руки в бочке с водой, повела меня в дом.- Старший сын у неё на железную дорогу устроился, и ему дали комнату Бородиных. Они всей семьёй туда въехали. Там целый табор. - Но они же воровать будут. - Ну что ты. Цыгане не воруют у соседей, но шумно стало: как возьмутся петь, - захочешь, а не уснёшь. За четыре месяца в доме ничего не изменилось, и даже полы никто не мыл. На кухонном столе - клеёнка в беспорядочной сеточке порезов, в них крошки. Бабушке некогда уборкой заниматься: хозяйство большое, а силы давно не те. В электрическом чайнике вскипела вода, бабушка разлила её по чашкам, и добавила золотистую заварку. - Чай не пил, – откуда сила, чай попил, – совсем ослаб,- смеётся она беззубым ртом.- Ну, рассказывай, как поживаешь? Учишься? Она налила чай в блюдце, поверхность воды, остывая, подёргивалась тонким парком. В чашке, где чай горячее, она мочила сухарик, грызла его и громко запивала из блюдца. Сколько я ни пробовала так пить, не получалось: блюдечко наклонялось в стороны, и чай проливался. Поэтому, обжигаясь, я пила из чашки. - Нормально всё. Как вы тут? Олежка? - Да мы-то что? Живём себе, хлеб жуём. Корова, хозяйство. Олежка в училище стипенсию получает. - Вы – пенсию, а он – стипенсию? Олежка – её внук от младшего сына, а мне двоюродный брат. Родители его развелись, и давно жили новыми семьями. Младшая сестра Оксанка осталась с матерью, а Олежку так и вырастили бабка с дедом. - Людка приехала вчера,- бабушка подлила себе чая и с удовольствием хлюпала его из блюдечка. Она родилась на Севере в местечке Имандра, что под Мурманском, и в семье было принято много чаёвничать. - Какая Людка?- удивилась я. - Здрасьте. Дризгалович - сестры моей Тамарки. С матерью у них не заладилось что-то,- она громко потягивала чай.- Приехала без объявления, можно, говорит, поживу, тётя Фима. А куда я её, выгоню, что ли? Ну, поживи, говорю, ладно. - И где она? - Да спит, вон, в спальне. Вторые сутки уж. Вот так новость! У меня приехала новая родственница, а я и не знаю. И даже не видела её никогда. - А сколько ей лет? - Тридцать восемь, вроде, да выглядит - умора, как курёнок. Пианистка хренова! - Как пианистка? - Ну, больная она с рождения. Падучая у неё. Тамарка с ней и носилась. Говорят, хорошая пианистка, вроде. Конкурсы там всякие выигрывала. И работать взяли в училище балетное в Мурманске. Компониатором, что ли? Там простых не берут. А сейчас, говорит, уволилась, не хочет больше. Ничего себе! Сколько событий произошло, пока меня не было: цыгане, Людка. У меня дух захватило. Какой интересный человек приехал! Пообщаться бы. Я посмотрела на часы – уже одиннадцать. - А скоро она проснётся? - А я откуда знаю. Устала с дороги. Время-то здесь другое. Бабушка увела корову на выпас, а я прошла в зал: за дверью спальни было тихо. Тётку Тамару, младшую бабушкину сестру, я не любила. Она приезжала каждое лето вместе с мужем, молчаливым дядей Аркадием. Бабушка рассказывала, что в молодости у неё был другой жених. Его посадили на год, а тётка быстро выскочила замуж и родила Нинку. Жених вскоре вернулся и откусил изменнице нос. Его потом пришили, но получилась некрасивая кожаная нашлёпка. Тётка Тамара и сама была некрасива. Маленького роста, коренастая, с белесым пухом на голове вместо волос, она везде лезла и орала с утра до вечера: всё корчила из себя городскую, знающую. - Ой-ой, Фимка, окна у тебя вафратые!- кричала она, не выговаривая свистящие и щипящие звуки.- Фё, трудно помыть, фто ли? Бефдельников у тебя полный дом! Фагнала их и пуфть моют. Я всегда помогала бабушке, и было обидно за бездельников. - Ленка, не нафывай бабуфку Фимой, она Ефимия по пафпорту, поняла?- свистящие и щипящие снова слились у неё в один звук. Но все бабушку звали Симой, и к Фиме мы не привыкли. - Я не виновата, что вы «Сима» не выговариваете. - Ты пофмотри какая хабалка, а? Я ей - флово, а она – два. Тётка Тамара всеми командовала, деду Фокину указывала, как есть, куда садиться в собственном доме, бабушку учила стирать белье. Её терпели целый месяц, пока длился отпуск,- родня, куда деваться. - Ленка, ты фего на крыльце рафулафь?- кричала она. - А где разуваться? - Вофле крыльца. Не понятно, фто ли? Откуда понятно, если мы всегда на крыльце разувались. Один раз приехала, смотрю, в зале - швейная мастерская: тётка Тамара выволокла из шкафа все пододеяльники и режет их ножницами. Я потихоньку спросила бабушку: - Она что, дырки в другом месте делает? - Говорит, у меня все неправильно: ни один пододеяльник к одеялу не подходит: то больше, то меньше. Вот она их и перешивает,- вздохнула бабушка. Раньше Дризгалович приезжали всей семьей и жили целое лето в двухкомнатной небольшой квартирке Фокиных полностью на их харчах: всё с огорода было своё, да живности полный хлев. Нинка – старшая дочь, красивая, похожая на дядю Аркадия, с мужем и сыном теперь жила в Москве, но родственников по тётке Фиме к себе не пускала. Однажды, когда мне было десять лет, мы с родителями поехали к ней. Нинка встретила нас нелюбезно, водила по магазинам и показывала пальчикам, что мы должны ей купить. А потом тётка Тамара привезла бабушке Симе известие, что я у Нинки по шкафам лазила. Бабушка обиделась на сестру: - А что-нибудь пропало? Ленка может только книжки брать, читать больно любит, а чужого не возьмёт никогда! - Нет, ничего не пропало, но Ленка лазила везде. Я плакала от обиды, а бабушка успокаивала меня, что Нинка, зная горделивый характер моей матери, специально наговорила, рассчитывая, что мы больше к ней не поедем. У Людки, младшей, с детства были страшные приступы эпилепсии. Отец мой рассказывал, бывало, бегали с казармскими детьми во дворе: четверо мальчишек Фокиных и две Дризгалович, и вдруг Людка падала на траву, её выкручивало, било в судорогах, она писалась, а изо рта шла пена. Дети от страха разбегались кто куда. Тётка Тамара засовывала ей в рот ложку и зачем-то накрывала больную детской ванной. Часы показывали три, а Людка не просыпалась. Я помогала бабушке в огороде и бегала домой. - Чего метаешься?- спрашивала она.- Завтра её увидишь. Но ждать до завтра я не могла. - А ты можешь её разбудить? - Посмотрим. Как закончу с делами, может, и разбужу,- она рыхлила землю на капустном участке, тяпка так и мелькала в руках. - А почему ты никогда не поёшь? Баба Вера и мама всё время поют. Бабушка смутилась, с моей роднёй по матери у неё были натянутые отношения. Они презрительно называли её малахольной и безалаберной, и когда злились на меня, говорили: - У-у-у, в Фокиных пошла. Чистая Симуха! - Ну, почему я не пою? Пою,- и слабеньким голосом она неуверенно затянула.- Ходит па-арень по дере-евне мимо до-ома моего-о... После огорода я присела отдохнуть на крыльцо. У цыган напротив - шумно. Катя стояла посередине двора и что-то кричала. Две рослые крепкие девушки, похожие на неё, принесли детскую металлическую ванну, поставили у крыльца и налили в неё ледяную воду из колонки. Потом насыпали стирального порошка и стали макать туда цветные широченные юбки и ещё какие-то тряпки. Стирать они явно не умели. Невыжатое белье кидали прямо на крыльцо. Перемочив огромную партию, девушки вылили воду на тропинку и понесли ванну к колонке. Потом, набрав чистой воды, они бегали к крыльцу за мокрыми вещами и снова макали их в ванну, изображая полоскание. Через некоторое время, решив, что этого достаточно, девушки стали набрасывать невыжатое и ещё мыльное белье на забор вокруг их дома. Меня позабавила такая стирка. Скоро забор закончился, и цыганки перебежали к нашему. Не спросив разрешения и не обращая на меня никакого внимания, с размаху они шлёпали бельё на колья. Мыльные брызги, перламутром сверкая на солнце, летели в разные стороны, и, наконец, попали на меня. - Что вы делаете?- крикнула я.- А ну, аккуратнее! Девушка помоложе и пониже ростом, внимательно посмотрела на меня, и смело спросила: - А ты кто, девушка? - Я внучка бабушки Симы. Цыганки поворковали между собой, бросили остатки белья в ванну, и, быстро пройдя через калитку, сели со мной на крыльцо. Они оказались дочерьми Кати, ту, что помоложе, звали Зарой, а вторую Наташей. Заре было всего тринадцать лет, но она уже оформилась во взрослую девушку с полными бедрами и высокой грудью, Наташа была тоньше, выше ростом, молчаливее и спокойнее, и оказалась старше меня на год. Зара всё время тараторила: - А ты когда приехала? Ты далеко живёшь, да? Сколько тебе лет? Ты Лена, да? Ты волосы красила, да? Я не успевала ответить на первый вопрос, а она уже задавала второй. Наташа только смеялась и, стесняясь, прикрывала губы рукой. Оказалось, у Кати одиннадцать детей, повзрослевшие – Замир, Соня, Наташа и Зара - жили с нею, а год назад она родила ещё мальчиков-близнецов. Остальные дети успели обзавестись семьями. Кроме Замира, никто в семье не работал. Катя с утра забирала близнецов и с дочерьми ехала на колхозный рынок промышлять гаданием. Молодые цыганки мне понравились своей непосредственностью. Увидев бабушку Симу, они, как испуганные воробышки, вспорхнули с крыльца, схватили ванну с бельём и убежали домой. Бабушка села рядом, вытерла пот со лба: - Чего они тут начирикали? Хорошие девчонки, только живут по-своему, по-цыгански. Смотри, как бельё накидали на грязный забор. И стирать-то не умеют. Снова появилась Наташа. Она сняла с забора мокрую юбку, стала мыть ею своё крыльцо. - Лихо!- засмеялась бабушка. В пять часов она разбудила Людку. Та с час возилась в спальне и, наконец, вышла в зал. - Это Ленка – старшая Шуркина. Сами-то на Камчатке живут, а она учится здесь. Людка протянула мне руку, и очень этим понравилась. Но её внешний вид шокировал. Выглядела она странно: альбиноска, совершенно не развитая по женскому типу, похожая на мальчика лет четырнадцати, она и правда напоминала небольшую курочку-подростка, и была маленькая и некрасивая, как мать, даже волосы на голове - белым пухом. Мы втроём сели в зале за стол, накрытый бархатной малиновой скатертью, на диване и креслах были такие же покрывала, а на дверях - шторы. Бабушка включила телевизор. Сначала я чувствовала себя скованно. Людка разговаривала грубовато, низким голосом, а когда смеялась, раскатисто и с громким гыканьем, сразу привлекала внимание окружающих. Меня интересовали балетное училище и классическая музыка, но я не всегда понимала, о чём Людка рассказывает, она выражалась путано, непонятно, и часто вообще не про то, о чём я спрашивала. Вдруг Людка побледнела, наклонилась в мою сторону, глаза её страшно расширились, взгляд поплыл, а правая рука стала неестественно выкручиваться в обратную сторону. Я испугалась, а бабушка схватила Людку и крикнула мне: - Иди отсюда, не смотри! Приступ у неё. Я побежала за дедом Фокиным. - Приветила на свою голову!- бросил он на пути к дому.- Своих отнянчили, теперя на старости лет будем чужих нянчить. Минут через сорок дед повесил на забор мокрый матрац. Уставшая и обессиленная вышла бабушка. - Ну-у? И как тебе?- спросил дед.- Помогаешь всем, а потом вон чё... Тебе что Катя сказала? Погибнешь ты через свою доброту. - Да не верю я цыганам. Куда деваться, племянница, всё-таки. - Мать у ней есть, пусть и сидит. - Видишь, не заладилось у них что-то с Тамаркой,- вздохнула бабушка. - Да понятно, что не заладилось. Людка-то ненормальная, не видишь разве. - Пусть погостит немного, а там посмотрим. Смотреть пришлось недолго, Людка явилась для нашей семьи чёрным предвестником трагических событий, и даже больше – демоном-разрушителем. (Продолжение следует)

Информация о литературном конкурсе "Доброе слово" о милиции Источник информации: газета "Полуостров 02", № 1, 2010 г.

Источник информации: www.kamchatka.gov.ru